Персидские ковры – это одни из наиболее популярных и узнаваемых ковров ручной работы во всем мире. Они считаются знаком иранской культуры и государства Иран. Ковроткачество в Иране имеет состоятельную историю, которая содержит более 2-ух тысяч лет.
Как нельзя представить иранский дом без ковра, так нельзя представить Иран без родовых мастерских по приготовлению ковров. Ковроткачество – больше, чем просто дело. Для Ирана это необходимая часть иранской культуры и искусства. В 2010 году искусство изготовления персидских ковров было включено в Перечень нематериального цивилизованного наследства Unesco.
Искусство изготовления ковров преуспевает по всему Ирану. Оригинальные и истинные ковры делают цыганские касты на юге и севере страны. Великолепные бархатные ковры производились на королевских мануфактурах специально для шахского двора. Родовые студии во всех городах Ирана десятилетиями передают секреты ковроткачества из поколения в происхождение.
Все персидские ковры различные по образу, узорам и элементам, но зато отображают целые обычаев, историю и культуру Ирана. Узоры и внешние виды персидских ковров натканные в Тебризе, Кермане, Мешхеде, Кашане, Исфахане, Наине и Куме положили художественную норму не только лишь для Ирана, но также и для всего ближневосточного района.
Персидские ковры ручной работы являлись объектами высокой художественной ценности, роскоши и авторитета с того времени, как они в первый раз были упомянуты миксолидийскими беллетристами. Современные мировые профессионалы в отрасли искусства согласны. Слова «ковер» и «Иран» считаются синонимами в любом языке, ковры — это явный знак лироэпической роскоши. Что делает персидские ковры настолько популярными в мире?
Когда и где возникли первые ковры, достоверно неясно. Однако мы в точности знаем, что в каждом районе история ковроткачества начиналась приблизительно одинаково.
Обычные нам изготовленные ковры случились от более элементарных напольных покрытий, которые делали из войлока и постных волокон метолом ткачества и прядения.
Тканые или плоскотканые ковры производятся методом крепкого переплетения нитей основы и сплетня, после чего выходила плоская поверхность без ворса. В будущем эта техника развилась в петлевое ткачество, когда на нитях основы сновальщик создавал петельки, формирующие сходство ворса. В будущем возникли обычные нам начесные ковры, когда на нитях основы начинаются узелки.
В исторических летописях сохранилось много упоминаний персидских ковров, что еще раз выделяет их прадедовскую значимость во всемирной культуре.
Одно из наиболее начальных упоминаний можно изучить до династии Ахеменидов, которая правила в Древней Персии около 500 г. до н. э. Миксолидийский историк Чужестранец в собственной книжке «Анабасис» обрисовал роскошь персидских ковров, отметив их применение для украшения и обилия персидских домов.
Он также выделял древнеперсидский город Минерал, который прославился собственными ковриками, по которым имел право идти лишь шах. Другой древний историк и географ Страбон представлял этап покорения Персии Александром Македонским, упоминая, что перед его ложем стлались длинноворсные пурпуровые персидские ковры с вытканными животными.
Самый старый начесной ковер во всем мире был обнаружен в Алтайских холмах в Сибири. В 1929 году археологи Сергей Руденко и Михаил Грязнов начали исследование курганов над могилами знаменитых бродячих главарей на восточной границе РФ с Монголией около деревни Пазырык. Среди других находок был обнаружен изумительно оставшийся ярко-красный ковер квадратной формы.
Главное поле ковра заполнено узором из схематизированных цветочных поводов, помещенных в квадратные рамки, а на обрамляющих центр бордюрах изображены грифоны, наездники и лани.
В цветной палитре ковра доминирует красный; находятся также золотой, голубой, голубой и беловато-кремовый цвета. Исследования ворса продемонстрировали, что для расцветки волокон античные мастера применяли как постные красители — крап, производимый из марены, и индиго, так и пигменты животного возникновения — кармин и кермес, доставаемые из кошенильных червецов, и необычный и дорогой пурпур.
Художественная и риторическая экспертиза показывают на то, что Пазырыкский ковер, вероятнее всего, имеет иранское возникновение и принадлежит эре Ахеменидов. Так, к примеру, ковер соткан инвариантным двойным узлом торкибаф, который был обширно применен персами.
Насыщенность ковра также весьма высока – 3600 узелков на треугольный дециметр. Это весьма большая насыщенность, что в купе с мудреными разводами и насыщенной раскраской говорит о роскоши и о том, что, вероятнее всего, ковер был иностранным подарком или военнослужащим трофеем.
Есть догадка, что женщина, погребенная в алтайском кургане совместно с военнослужащим главарем, была его супругой. В кургане совместно с парой были погребены запряженный жеребец, ковер, который, возможно, был седлом, а также мидийские войлочные ткани на черпаке жеребца. Не трудно догадаться, что похороненная женщина – супруга предводителя и мидийская королева. А ковер – супружеский подарок от Мидии, которая в то время заходила в состав Иранской Империи.
Пазырский ковер на данный момент один иранский ковер возрастом больше 2500 лет, который остался со времен эпохи руководства иранской династии Ахеменидов (500 год нашей эры – 200 год нашей эпохи). Империя Ахеменидов проявила огромное влияние на развитие персидских ковров.
Бархатные и шерстяные ковры, сделанные в этот этап, характеризовались элегантным искусством и мудреными разводами. Эта ранняя традиция ковроткачества положила базу для грядущих дизайнов и техник персидских ковров, которые позднее установили форму искусства, какой мы ее знаем сегодня. Однако к огромному раскаянию эти ковры до наших дней не остались.
Пазырык – исключительное исключение. Особенный микроклимат Алтайского кургана, похожий на постоянную мерзлоту, сформировался невольно в итоге древнейшего разграбления, допуска влажности во внешнюю полость захоронения и оригинальную консервацию.
Пазырский ковер остался почти без утрат, и нам предоставляется возможность без проблем распознать оригинальные узоры и узоры, которые замыслил сновальщик. И более того, в первозданном виде дошла и цветная палитра ковра. Необыкновенно ослепительные ярко-красные, пурпуровые и золотые нити сохранили собственный цвет благодаря технологии ферментации, которой подчинялись нити перед окрашиванием.
Большое распространение и огромную ценность персидских ковров этого времени можно изучить в сохранившихся письменных источниках.
Особенное внимание коврикам из Персии уделял итальянский создатель Ксенофонта в книжке “Анабасис”. Там он неоднократно упоминает персидские ковры в контексте роскоши и дипломатичного значения: «Во время его встречи с Тимасионом Дарданцем, как заявляли, он владел дорогими иранскими чашами для питья и великолепными коврами» (Ксен. анаб. VII.3.18). «Тимасион, в знак хорошей воли, презентовал ему серебристую чашу и ковер ценой в двадцать мин» (Ксен. анаб. VII.3.27).
Изображения Ксенофонта выделяет ценность персидских ковров в роли ловких подарков. Четкая техника плетения этих ковров остается загадкой, были ли они начесными или сделаны с применением иных способов, мы в точности не знаем. Но интересует то, что самое преждевременное замечание персидских ковров во всемирной литературе сразу объединяет их с роскошью, авторитетом и дипломатией.
Сасанидская империя пришла на замену династии Ахеменидов и преуспевала, как одна из преобладающих держав в течение более 400 лет. Ее влияние Сасанидов на всемирную историю можно сопоставить с воздействием известной Византийской империей. Географически устремленная вокруг границ Ахеменидов со столицей в Ктесифоне, династия Сасанидов утвердила зороастризм в роли федеральной церкви.
Четкое возникновение иранского начесного ковра и ковроткачества в данную эру остается охваченным тайной. Но познания о ковроткачестве и оптимальных дизайнах напольных покрытий были доступны по всему району, обхватывающему Византию, Анатолию и Персию.
Анатолия, размещенная между Византией и Персией, пребывала под греческим господством с 133 г. до н. э., выступая как географическим, так и общественно-политическим мостом, объединяющим Западную Греческую империю и Иранскую империю. Эта связь содействовала размену образными образами и искусственными мотивами, что логично в мозаиках и архитектуре греческой Антиохии.
Во время Сасанидов ткачество и вышивка были хорошо популярными делами. Однако характерном достижением в ковроткачестве времени руководства данной династии очевидно было производство и применение шелка. Длительное время монополистом в области производства шелка и бархатных тканей был КНР, а потом Индия.
Сирия приобретала шелк-сырец из Бухары и Самарканда, куда китайские караваны стали приходить с конца II века, и лишь при императоре By-Ли, в самом начале нашей эпохи, открылся регулярный караванный путь, предохраненный рядом крепостей, через пустоши Гоби, Тарим и Памир.
Сейчас непросто показать пункты переработки японского шелка в Сасанидской Персии. Можно только полагать, что одним из больших центров такой переработки была периферия Хузестан, в городах которой с незапамятных времен преуспевало ткацкое производство. При дворах иранской знати были особенные ткацкие заведения, именуемые “тирац” (tiraz), где выпускалась обработка шелка и выделка тканей. Утонченные сасанидские бархатные ткани вывозились в Европу, где остались в церквях, использусясь в роли покрытий для артефактов, и были найдены в тибетских монастырях.
Иранский ковер 17 века из города Керман с традиционным разводом “Райский сад”. В настоящее время располагается в Музеи Глазго.
Что же касается бархатных персидских ковров, то самым популярным (впрочем и далеко не самым старинным) является Осенний ковер повелителя Хосрова. Ковер Бахарестан, также знаменитый как “Зимний ковер” и “Весенний сад” – сегодня потерянный, однако оставшийся в исторических доказательствах ковер повелителя Хосрова I из династии Сасанидов. Он, вероятнее всего, накрывал пол большого аудиенц-зала Так Касра, айвана в сасанидской столице Иранской империи – городе Ктесифоне. Длина и длина ковра составляли 27 м.
Натканный из шелка, серебра, золота и необычных камней, на ковре был изображен один из традиционных персидских сюжетов – безоблачный сад. Интересно, что рассказ историка Ат-Табари о ковре «Весна Хосрова», взятом в роли добычи аравийскими завоевателями в 637 году нашей эпохи, предполагает, что ковер мог быть не начесным из-за его трудного дизайна и вышивки дорогими камнями. Над созданием ковра работали 24 мастера и дружно они истратили 8 лет на вплетение в рисунок коврара золотых и серебристых нитей, а также на вышивку изумрудами и жемчугом. В аравийских источниках он описывался так:
По бокам были изображены отличные цветы, вытканные лазурными, ярко-красными, желтоватыми и зелеными бархатными нитями, и самоцветами. Нити из серебра представляли землю, движение вод было отдано бесцветными дорогими камнями, изумрудами — контрастность осенней зелени. Из самоцветов были в этом саду и плоды на деревьях, сами же деревья были вытканы шелком.
Предания рассказывают, что, когда расстилали этот ковер, осенний воздух проносился по залу, так в точности было отдано знатоками просыпание природы. Воображение любующегося ковриком разыгрывалось, и раздаваться звук воды, строченой бесцветными дорогими камнями, пьянил запах цветов, привлекала прохлада плодов, раздаваться гул ветра, играющего с листвой деревьев.
Наследники повелителя Хосрова держали ковер как зеницу ока. Однако, как досадно бы это не звучало, в начале VII века королевство Сасанидов пало под ударами арабов – спортивные кочевники, привычные к лишениям, войнам и набегам, победили противодействие Персии, бессильной войнами с Византией.
Когда столица иранской империи город Ктесифон пал под напором арабов в 637 году, ковер оказался чересчур трудным, чтобы в горячке свезти его. И персы оставили его во дворце. Так Осенний ковер повелителя Хосрова Первого был пленен арабами. Саад сын Аби Ваккас, руководивший аравийскую армию, послал ковер халифу Умару сын аль-Хаттаб в Медину. Калиф приказывал резать Осенний ковер и выслать его равновеликие части собственным наместникам как знак власти и победы над персами.
Одним из арабов, принявших кусочек ковра Бахарестан, был Хазрат Или, который, впрочем и не получил самый лучший отрывок, смог продать его за 30 000 дирхамов.
Калиф Умар уничтожил отличное произведение рук наших, при этом без любой пользы для себя: какая польза от кусочков ковра? Кусочки потерялись, Осенний ковер умер, но также и калиф не приостановился на свете: в начале ноября 644 во время раннего намаза в мечети иранский невольник Фируз, по кличке Абу Лула, отметил Умару 6 трудных ножевых ран, и 54-летний калиф умер через 3 дня, 7 декабря 644 года.
Июнь 16th, 2025 
raven000